В январе 1886 года Н. В. Кирилову шел 26 год, он выехал из Баргузина в Иркутск, чтобы принять участие в заседании общества врачей Восточной Сибири. Иркутское общество врачей официально было открыто 2 сентября 1863 года и считалось одним из старейших провинциальных профессиональных организаций. 1
Оно возникло следом за московским обществом врачей, основанным в 1858 году. Выступать с докладом о положении сельского врача в Забайкальском крае на самостоятельном изучении медицинских проблем молодому Николаю Васильевичу предстояло среди коллег впервые. Проходившее 25 января заседание для него стало своего рода испытанием. Как сообщала газета Сибирь, собрание было весьма интересным. Журналист выделил выступление молодого врача следующими строчками: «Была прочитана статья баргузинского врача д-ра Кирилова о положении сельской медицины в Сибири. Последняя статья, несмотря на субъективность ее, прослушана была с глубоким вниманием; особенно поразительны были мастерски нарисованные картины контрастов в санитарной обстановке сел в могилевской губернии с одной стороны и в баргузинском округе с другой; в общем же почтенный доктор, видимо, преисполненный высоких идеалов и встречавший на каждом шагу если не противоречие, то положительную невозможность осуществить эти идеалы, пришел к безотрадному заключению, что сельскому врачу в наших сибирских округах делать нечего. Мы надеемся с течением времени, когда статья д-ра Кирилова будет напечатана в изданиях общества врачей,остановиться на ней с большею подробностью» – писала газета. 2
Сегодня этот обобщающий труд Кирилова, включавший географический обзор, со- стояние медицины в Баргузинском округе, этнографические сведения, хранится в архиве Русского географического общества в Санкт-Петербурге. В дальнейшем Николай Кирилов будет выступать среди своих коллег врачей не только в Иркутске, но и в Петербурге, Москве, в городах восточных стран, станет активным членом профессионального сообщества.
В феврале 1886 года Николай Васильевич назначается на должность окружного врача в Верхнеудинск. Его приглашают преподавать гигиену по своей программе в местном уездном училище, состоящем в подчинении у директора иркутской гимназии. Практически сразу же при участии доктора в училище начали проводить метеонаблюдения. В тот год обратиться к теме личной гигиены учащихся пришлось по причине распространения чумы рогатого скота в Забайкалье. Зараза разносилась с кожей убитых животных, крупной партией закупаемой в Монголии. Слабо поставленная ветеринарная служба, когда на одного ветеринара приходилось 51 тысяча голов скота, не могла справиться со сложившейся ситуацией. Попытка санитарных инспекторов устроить на границе карантины на несколько недель не всегда и не всеми соблюдалась. Прежде всего, ввод ограничительных правил не мог устроить торговцев мясом, нуждавшихся в быстром обороте средств, почему те их намеренно игнорировали. Весной 1886 года в Иркутске была зарегистрирована чумная зараза. Ветеринары полагали, что причиной тому мог быть ввоз в город и через город чаев, так как они идут зашитыми в кожи, которые не всегда просматривались и нередко были заражены. 3
В своих разъездах по уезду Кирилов постоянно наблюдал отсутствие санитарии в деревнях. Тому причиной было и то, что крестьяне не использовали навоз, как удобрение на полях. Вместо того, чтобы потом поля засеять тем же овсом, навоз сбрасывали в реку. Отчего вода там окрашивалась в жёлтый цвет, плохо пахла и долго была непригодна для питья. В результате таких пагубных действий происходила массовая гибель рыбы, что ограничивало и без того скудный рацион крестьян. Ущерб биологическим ресурсам был налицо. Кирилов потратил немало усилий, чтобы через печать и при личном общении с людьми убедить их бережней относиться к природе и своему здоровью. Случалось и так, что его усилия обезопасить здоровье населения оказывались тщетными. Одну его популярно на- писанную статью «О дезинфекции повседневной, профилактической», отосланную в Читу в «Областные ведомости», не приняли к публикации, в редакции газеты сочли ее ненужной выдумкой. 4 Непонимание редакцией поднятой врачом проблемы по соблюдению личной гигиены и дезинфекции мест общего пользования надоумило Николая Васильевича начать собирать материалы для составления особой инструкции сельским попечителям, опубликованной в 1893 году в «Восточном обозрении». 5
То, что впоследствии в каждом городе Забайкалья имелся холерный барак, несомненно, была заслуга и Н. В. Кирилова.
Портрет Н. В. Кирилова и О. И. Мушкиной. Из личного архива дочери доктора Юлии Николаевны (Сан-Франциско). На фотографии изображена вторая жена Николая Васильевича Кирилова Ольга Ионовна Мушкина. С ней Кирилов познакомился в Иркутске в 1896 году. В том же году они выехали
на Дальний Восток. Как писал исследователь из Бичуры Д. А. Андронов, у Ольги Ионовны 6 лет назад без вести пропал муж. Такое неопределенное положение «замужней» женщины не позволяло ей и Кири- лову совершить венчание в церкви. Они жили гражданским браком и имели четверых детей.
Извлечение из http://bichura.ru/istoriya/vrach-kirilov-i-ego-okruzhenie_1/ (обращение к интернет ресурсу 28.11.2018)
Приступив к жизни в сибирской глуши, Николай Васильевич не мог свыкнуться с неприглядным отношением сельских жителей к элементарным нуждам относительно общего санитарного состояния – как человека, так и окружающей его среды проживания. Казалось бы, совсем несложно соблюдать правила, чтобы избежать так распространенного на селе дифтерита или чахотки. Но этого не происходило. Кирилов обратил внимание на то, что, как правило, в селениях скотные дворы подходят к стене жилого дома, отсюда почва под ногами с ее испарением из-под пола избы приносит вред человеку. Доктор отмечал, что недопустимо помещать в избу птицу, телят, для которых желательно строить отдельные теплые помещения. Особенно его поражало то, что в округе села сплошь вырубался лес, в результате открытая местность засушивалась, дети вынуждены были играть подле скотных дворов, а то и на куче навозного перегноя. Если в европейской Рос- сии было принято устраивать возле домов палисадники, то в сибирских деревнях делать то же самое казалось вредным делом. Предрассудки преобладали над здравым смыслом. Местное поверье, исходящее от коренных сибирских жителей, пугало вновь переселившихся сюда крестьян. Было распространено мнение, что «сад выживает хозяина из дому». Доктор часто советовал администрации заводить общественные бани, чтобы в них могли мыться те, кто не имеет на своем дворе таковой. При бане же пред- лагал отводить место под прачечную. Он также рекомендовал иметь централизованную скотобойню, шерстомойню, отдельное место для конопли, из которой выжимали масло и ткали грубую одежду, используемую в работе крестьянами. Кирилов взывал к ответственности все те службы, которые обязаны были контролировать санитарную ситуацию в своем округе. 6 Необходимых мер по оздоровлению санитарии в обществе врач Кирилов будет добиваться постоянно, где бы только ни приходилось ему трудить- ся. В Верхнеудинске Кирилову не довелось долго работать. Уже через два месяца его переводят окружным врачом в Петровский Завод (ныне Петровск-Забайкальский) Верхнеудинского округа, где он прожил четыре года. Полученное новое место службы ему удалось совмещать с должностью заведующего горнозаводским лазаретом. Здесь он продолжал писать статьи на самые злободневные темы, касающиеся не только медицинской профессии, где поднимались проблемы в здравоохранении, но и обращался к темам, волновавшим его уже как гражданина, живущего вблизи Байкала. 6 июля 1886 года газета Сибирь помещает большую статью Кирилова под названием «По поводу “вопроса” о байкальском рыболовстве». В этой статье автор продолжает тему, поднятую в прошлом 1885 году, когда он совершил свою ознакомительную поездку на северную сторону Байкала, на Верхнюю Ангару, что в обязательном по- рядке совмещалось с его профессиональной деятельностью. Теперь же врач выступил со статьей, обличающей неразумное, все возрастающее использование байкальского омуля с целью обогащения, ловля рыбы для продажи. Автор обращает внимание читателей на то, как человек нещадно эксплуатирует природу, поражается, что такое отношение к среде своего обитания становится нормой. «Человек изводит соболя, выбивает медведя, коз, где хорошо было 12 дедам, плохо приходится 200 внукам, ибо не хватает для них естественных даров», – заявляет Николай Васильевич. Пока он жил в Баргузине, то замечал, как тамошние 3 кулака эксплуатировали 70 работников-рыбаков, хотя все они являлись пайщиками одной артели, но были бедны. Нужда заставляла их обращаться к зажиточным односельчанам то за бечевкой для починки сети, а то и за солью, чаем, случалось, и на хлеб просили денег. Богачи их снабжали необходимыми продуктами, но в долг и за проценты. Рыбу в Байкале ловили круглый год, хищнически истребляя и не давая ей окрепнуть. Поэтому возникшая причина сокращения омуля в Байкале не может считаться чем-то исключительным и удивительным случаем, писал Н. Кирилов. 7
Статья о рыболовстве на Байкале была замечена и по достоинству оценена администрацией области. В августе 1886 года Николая Васильевича командируют в Селенгинский округ. Сюда еще при Петре I ссылали взбунтовавшихся стрельцов, позже декабристов и поляков. Кирилов должен был заведовать санитарной частью на рыбных промыслах. Одновременно доктору была поставлена задача: изучить условия жизни рабочих, занятых в местной рыбопромышленности. Такое поручение поступило от военного губернатора Забайкальской области генерал-майора Я. Ф. Барабаша, который сам посетил несколько рыболовных артелей и входил во всякие мелочи быта местного населения, так как по долгу службы еще был наказной атаман местного казачьего войска. Кирилов со свойственной ему ответственностью взялся за работу. Уже через месяц был составлен подробный «Отчет по командировке на Селенгинские рыбные промыслы врача Кири- лова, в сентябре 1886 г.». Отчет на 46 страницах включал следующие разделы: дельта Селенги; снаряды рыболовные; будущность байкальского рыболовства и практические выводы. Кирилов отмечал, что еще каких- нибудь 20 лет назад крестьяне, расселенные по Селенге, жили в достатке и ни в чем не нуждались. Выращивали свои хлеба, излишки продавали соседям-бурятам, «черпали» омуля в Байкале, но с умом во время его рунного хода, оставляли еще «черпать» и в верхних селениях верст в 200 от устья реки Селенги. Но с годами сюда стали съезжаться искатели обогащения – иркутяне, которые наряду с архиерейским домом игнорировали запрет на лов во время рунного хода омулей в августе–сентябре. Священ- ники вообще ухитрились объявить о посягательстве на их «Высочайший дар». Кирилов отмечал, что вблизи дельты Селенги проживало 20 000 русского населения, для которого рыболовство дополнялось землепашеством. Жившие здесь же не менее 5 000 бурят научились сами выращивать хлеб и уже не нуждались в крестьянском хлебе русских мужиков. Если раньше омуль ловили 4 тысячи человек, то ныне ловят 7 тысяч человек. Купцы скупают омуль прямо на месте лова и отправляют его в Иркутск, Нерчинск, Томск и даже в Тобольск. Бай- кал дает 150 тысяч пудов рыбы в год. Лишь на Селенге рыбы продавали на 2 миллиона рублей. Потребность в рыбе с каждым годом росла. В Иркутске стоимость омуля уже вдвое выше мяса, он принимает значение пикантной закуски – делает вывод Кирилов.
Доктор исследует жизнь в рыбачьих артелях. Делит их обитателей на возрастной и количественный состав, объясняет используемые способы ловли рыбы. И как врач обращает особое внимание на чистоту и правильную засолку омуля. При этом не забывает выделить то, что селенгинский омуль практически целиком продается приезжим купцам, а не местным жителям для еды, что заметно сокращало у тех и без того скудный перечень продуктов питания и вело к обеднению прибайкальского населения. Кирилов свидетельствовал, что «от рыбы местное население, живущее в 40 верстах от устья, уже отказалось, добывают ее лишь для продажи другим, чтобы купить себе хлеба».
Выводы проделанного исследования Кири- лова сводились к рекомендации запретить лов омуля в период нереста повсеместно, а не только в устье Селенги, тогда как уже в 5 верстах по течению рыбу продолжают ловить, как и прежде. По мнению доктора, немаловажным для воспроизводства омуля в Байкале может стать его искусственное разведение, тогда «все затраты воздадутся сторицею». 8
За исследование селенгинских промыслов военный губернатор Забайкальской области особым приказом от 02.11.1886 г. объявил Кирилову благодарность «За от- личное исполнение возложенного на него поручения по исследованию современного положения рыбного промысла на реке Селенге». Кирилов не ошибся, когда писал, что количество омуля в Байкале сокращается с каждым годом. Через десять лет в записках общества изучения Амурского края были приведены цифры вылова омуля в Байкале в 1896 году. По этим сведениям, байкальские рыбопромышленники добыли: омуля в Баргузинском и Селенгинском округах 5 000 000 штук на сумму свыше 1 000 000 руб., тогда как остальных рыб во всей области (Иркутской) лишь на 25 000 руб. На душу населения, по расчету для 1891 г., приходился в среднем 1 пуд 26 фунтов рыбы. 9 За десять лет выручка от продажи омуля сократилась вдвое. С тех пор прошло более 130 лет. Поднятый Кириловым вопрос по- прежнему остается важным для региона. Теперь, спустя многие годы, мы дожили до такого времени, когда опять приходится запрещать лов омуля на Байкале. Но и после запрета омуль на рынках не выводится, им продолжают торговать открыто.
В том же номере Известий ВСОИРГО, где был напечатан отчет Кирилова о командировке, было опубликовано «Мнение В. Е. Яковлева об отчете г. Кирилова, касающегося его командировки на Селен- гу». Ученый-этнолог Василий Евграфович Яковлев считал отчет Кирилова продолжением исследования о Байкальском омуле, напечатанного годом ранее. Он правильно замечает, что Кирилову было недостаточно времени на подготовку, чтобы досконально исследовать предмет в новом месте Байка- ла. Отсюда во второй части отчета приведены отрывочные факты, требующие более тщательной проверки, иначе они вызывают сомнения. Также Яковлевым подмечено, что автор отчета приводит сведения о жизни омуля, которые отличаются от мнения тех лиц, которые постоянно занимаются рыболовством. Рецензент не ставит под сомнение приведенные врачом очень интересные факты, но, по его мнению, они нуждаются в дополнении. А так, в целом, несмотря на то, что в исследовании не приводятся статистические данные за целый ряд лет, труд Кирилова заслуживает того, чтобы быть помещенным в издании Отдела Географического общества – заключает рецензент.
С мнением Яковлева о своей статье Кирилов согласился только в смысле научной критики. Но его удивило другое: что в Известиях отдела лишь для него сделали исключение, поместив в журнал статью с субъективным мнением об его исследовании. Он это понял как лишь нежелание иметь его сотрудником отдела, куда он уже год стремится вступить. 10 Кирилов торопил события. Пройдет несколько лет, и он будет принят в члены Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества по рекомендации Г. Н. Потанина. Он станет сотрудником Приамурского отдела РГО, Приморского статистического комитета, в организации которых сам примет активное участие, а также членом-корреспондентом петербургского Музея антропологии и этнографии.
В 1889 году Петровск-Забайкальский праздновал столетие со дня своего основания. К этому событию были отлиты юбилейные медали. Среди восьми награжденных жителей города медалью «За самоотверженный труд» был и доктор Николай Васильевич Кирилов.
В 1890 году после Петровского Завода Кирилов поселился в большом селе Бичуре, прожив три года среди переселенцев- раскольников, других местных жителей. По статистическим данным за 1869 год в Бичуре всех крестьян числилось 2 688 душ, тогда как одних семейских было более 3 000 человек. Здесь на каждого работающего было по 2-3 лошади, зажиточно жили те, кто трудились. 11 В Бичуре среди русского населения Кирилову приходилось слышать особо выделявшийся говор семейских, так еще называли местные жители староверов, бережно сохранявших старинные обычаи, религиозные правила и обряды. Нелегко пришлось жить Николаю Васильевичу среди таких селян. Те вообще не жаловали врачей, старались обходиться без их помощи, к детям вовсе не допускали и не позволяли им делать прививки, называли их не иначе как «печатью антихриста». Окружной врач Кирилов обслуживал не только Бичуру, но и Мухоршибирь, и по-прежнему Петровский Завод. Из русского населения Забайкальского края, кроме старообрядцев, Кирилов выделял переселенцев, крестьян- старожилов и сибирских казаков, которые по образу жизни мало чем отличались друг от друга. Разве только тем отличались, что казаки за службу получали деньги. Он отмечал домотканую одежду крестьян, горбуши собственного изготовления, лет 20 как вышедшие из употребления. Как только в купеческих лавках появился московский ситец, заменивший холсты, а австрийская «литовка» – горбушу, так меньше в деревнях бабы стали ткать сукно и холст, чем умудрялись заниматься в свободное от сельскохозяйственной работы время в межсезонье. Кирилов в своих записях также касается традиционных способов охоты, рыбалки, дает обозрение других свободных промыслов по извлечению естественных природных богатств. У него зародилась идея создать общество любителей правильной охоты. Ее он реализует позже, здесь же в Забайкалье, за что ему многие будут благодарны. Он также не забывает отметить отсутствие в деревнях настоящих ремесленников, за исключением кузнецов, вырабатывавших не- замысловатые предметы бытового назначения, которые имели небольшой спрос также и среди монголов. 12
В Бичуре на крыше дома, в котором жил Кирилов, был установлен железный флюгер, помогавший доктору вести метеорологические наблюдения. В селении ничего подобного на крышах не наблюдалось. Долго присматривались староверы к доктору. Тот ведь был не просто практикующим врачом, а еще и занимался в округе Бичуры наблюдением за погодой, постоянно что-то записывал в тетрадь, вел поиски археологических артефактов. Этот человек никоим образом не вписывался в общество, значит, он был не иначе как связан с происками нечистой силы. От такого странного и непонятного человека крестьяне старались держаться подальше, да и терпеть его среди себя не желали. Был собран сельский сход, вынесший приговор – доктор должен покинуть село. Но не сразу это случилось. Несмотря ни на что ему приходилось оказывать помощь семейским, спасать их от эпидемии.
Как-то в 1890 году по пути к семейским Кирилов встретился со своим университетским товарищем А. П. Чеховым. Забайкальский исследователь Дмитрий Андронов в статье «Врач Кирилов» привел описание исторической встречи двух врачей из романа бурятского журналиста Владимира Бараева «Улигер о детстве»: «На первой станции, где меняли лошадей, его [А. П. Чехова – А. Ш.] неожиданно окликнул Н. В. Кирилов. Сокашник по московскому университету, окружной сельский врач ехал тушить эпидемию оспы. Перетяжка коней проходила бурно: они вставали на дыбы, рвали сбрую, били копытами в оглобли. Как только ямщики-буряты запрягли их, путники еле успели запрыгнуть в тарантас. Кони рванули с места и помчали на восток. Жалея, что мало поговорил с Кириловым, он [Чехов] помахал ему рукой. Все спешили на Амур, чтобы успеть на пароход...» 13 О той встрече с Чеховым коротко писал 8 сентября 1890 года Кирилов своему знакомому лекарю Кяхтинской таможни Константину Петровичу Козиху. 14
В 1889 году Кирилов посетил Монголию. В тот год в музей ВСОИРГО им было передано 25 предметов: ящик с лекарствами, тибетская книга по медицине, тринадцать таблиц с изображением человеческого тела, амулеты, один амулет под стеклом. В советские годы часть этой коллекции передали в Усть-Ордынский музей. В 1890 году Кири- лов стал готовиться ко второй своей поездке в Монголию. В этой связи он обратился с ходатайством в Главное управление Восточной Сибири с просьбой позволить его жене Марии Оттовне отправиться с караваном золота в Санкт-Петербург. 15 Жену он намеренно отправлял в столицу, посчитав, что там ей у родственников будет спокойней, чем оставаться в Бичуре, пока сам летние и осенние шесть месяцев 1891 года будет находиться в Монголии. Очередная по- ездка в Ургу с посещением буддийских монастырей оказалась удачней предыдущей. В Монголии Кирилов помимо изучения языков и сбора материалов по тибетской медицине занимался археологическими раскопками. Свои находки с территории знаменитого Кара-Корума, древней столицы монгольского государства, он передал в дар Читинскому музею. Из путешествия он также привез много редких образцов по буддийской этнографии, позволивших ему глубже исследовать тибетскую медицину. Среди экспонатов были тибетские таблицы с указанием внутренних органов человека, большое число лекарства ламэмчи. После выступления в Иркутске в музее ВСОИР- ГО с докладом о тибетской медицине и результатах заграничной поездки Н.В. Кирилов передал предметы на хранение в фонды музея Географического общества. Ранее, перед отъездом в Монголию, ему удалось проехать к брату, служившему в Олёкминско-Витимском крае, откуда была привезена коллекция растений на 6 листах альбома, переданная в музей ВСОИРГО. 16 В 1890-е годы Кирилов публикует статьи: О тибетской медицине бурятских лам; реферат Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины, 1890; Тибетская медицина. «Наука и жизнь», 1890; Характеристика тибетской медицины в Забайкалье // Протоколы годичных заседаний общества врачей Восточной Сибири в г. Иркутске, 1891; Современное значение тибетской медицины как части ламайской доктрины // Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины, 1892; Интерес изучения народной и тибетской медицины и средства борьбы с ламами // Этнографическое обозрение, 1893; другие статьи. Более подробно о вкладе доктора Н. В. Кирилова в изучение тибетской медицины написана другая статья. 17
В 1893 году Кирилова переводят в Читу. Через два года его назначают в медицинское управление помощником областного врача. В этом городе ему не раз приходилось выступать с публичными лекциями перед коллегами и в местном офицерском собрании, где по средам велись сообщения как специально военного, так и научно-образовательного характера. Кирилов докладывал разночинной публике о «тибетской медицине». В ноябре 1893 года в офицерском собрании ему довелось три вечера читать доклады о климате Забайкалья. Газета писала что: «Лектор своим совершенно бескорыстным трудом на пользу науки и ближнего давно завоевал себе симпатии мыслящей части общества... что на сообщениях Кирилова много было дам, гимназистов и гимназисток с их воспитателями». 18
Из фотографий Н. В. Кирилова. «Вид с. Бичуры с утёса от часовни к верховьям речки (старое селе- ние). Июль 1891 года». Фотографии хранились у дочери Кирилова Юлии Николаевны в Сан-Франциско. Предположительно, фотографии мог сделать Н. А. Чарушин.
Извлечение из http://bichura.ru/istoriya/vrach-kirilov-i-ego-okruzhenie_1/ (обращение к интернет ресурсу 27.11.2018).
Кирилов все что мог успел сделать в Чите. Он стал одним из инициаторов создания в 1894 году Читинского отделения Императорского Русского географического общества и музея, библиотеки, издательского отдела при нем. Программу и устав Отдел позаимствовал у Восточно-Сибирского отдела ИРГО. В медицинском управлении Николай Васильевич был требовательным и принципиальным начальником. Здесь он пытался провести для улучшения медицинской помощи населению некоторые изменения. Не ломая устоявшиеся приоритеты, постепенно хотел внедрить более совершенные методы работы, на что его коллеги не были готовы. Да и особого желания что-либо менять в работе у них не наблюдалось. До сих пор врачебная и общественная деятельность Кирилова находили благоприятную почву в том смысле, что высказанные им мысли и пожелания посредством печати, публичных выступлений и личного общения, воспринимались людьми положительно, так как в них ощущались вещи, способные принести пользу конкретному делу. А тут перед ним оказались упертые, организованные единым мнением коллеги, не желавшие ничего менять. Таким людям доказать свою правоту оказалось непросто. Чтобы сохранить силы и здоровье для дальнейшей жизни в иных, может даже более сложных, чем прежде, условиях, Кирилов вынужден был оставить место в управлении. О таких людях, как Н. В. Кирилов, философ Владимир Соловьев в октябре 1892 года писал: «Представим себе человека от природы здорового и сильного, умного, способного и незлого, – а именно таким и считают все, и весьма справедливо, наш русский народ». 19 Одержимые идеями, новшествами люди всегда заметны, но их далеко не все понимают, даже не желают понять. В ином коллективе как только такой человек пытается высказать иное, неординарное мнение, чтобы улучшить положение вещей, идущее супротив сложившегося мнения других, то такой человек невольно становится неудобным узкой группе стандартно мыслящих людей. Неудивительно, что уже весной 1895 года Кирилов оказывается в Нерчинске на новом месте службы. Здесь он продолжает собирать материалы о Забайкальском крае, ведет обширную переписку, пишет статью «Пчеловодство на Ононе» и доклад «О климате Нерчинска», работает над большим трудом «Охотничье хозяйство в Забайкальском крае».
Еще зимой 1895 года Кирилов побывал в Тункинской долине, растянувшейся на 190 километров от южной оконечности Байкала между хребтами Хамар-Дабана и Восточными Саянами. Чехов, следуя на Сахалин через Забайкалье, восхищался красотами края, находил здесь все, что хотел: и Кавказ, и долину Пела, и Звенигородской уезд, и Дон. Но Чехов не был в Тункинской долине. Тогда как Тунку Кирилов объездил вдоль и поперек неоднократно. Здесь он собирал свои коллекции. В селении Тункинское, что у подножья южных Саян, в своей «Памятной книжке по сбору рыб и дендрологических коллекций» Кирилов составил программу для собирания коллекций по рыболовству в Тункинском крае и в Култуке. Исходя из этого добывал разные экземпляры рыб в реках Иркуте, Тунке, Хабарнутском озере, даже в монгольском Косоголе (совр. оз. Субсугул). Им были записаны способы лова местными жителями десяти видов рыб: язь, щука, окунь, елец, карась, сорожка, налим, сиг, пескарь, таймень. Были отслежены промысловые виды рыб в их возрастном изменении: размер, вес, время и место икромёта, количество улова промысловой рыбы в определенные периоды года. Пойманную рыбу спиртовал, делал пояснительные записи с указанием места лова и времени по каждому образцу. В 1895 году Кирилов передал музею ВСОИРГО большую ихтиологическую коллекцию рыб: омули, хариусы, форель, сиги, гальяны, бычки и т. п. (Инвентарные номера 1694- 1702; 1707-1728, 1733-1742).
В марте 1895 года Кирилов обследовал берег реки Иркута в местности Красный яр, что ниже селения Тункинского. Так- же ему удалось обследовать южный склон тункинских (саянских) гор от Култука до Мондинского стана (ныне с. Монды у самой границы с Монголией), что составило около 200 верст. На всем этом пути он делал дендрологические записи, в которых просматривается последовательная основательность: ставится номер, название дерева или кустарника, приводятся их размеры, характеристика почвы, места произрастания вида. Внимание уделяет наличию кедра в лесу, дает характеристики плодовых растений и период их дендрологических коллекций в Тункинской долине ему попался кустарник, название которого никто из местных жителей сказать не мог. В Тункинской же долине была собрана коллекция птиц, которых отстреливали охотники. В число промысловых птиц входили лебеди. Особенно их много было в местности Шерахолой Тункинской волости. Промышленниками Тунки тушка лебедя оценивалась до 2 рублей. В других описаниях жизни Кирилова уже сообщалось о том, что бурятские ламы употребляли желчь лебедя в тибетской медицине и готовы были платить за нее от 2 до 3 рублей. Мазью из желчи лебедя смазывали рот новорожденного ребенка. Эмчи-ламы применяли эту желчь и в нуждах взрослого больного. Так-же Кирилов отмечал, что ламами ценилась еще желчь утки-турпана, используемая в лечении некоторых болезней, как и то, что буряты не гнушались применять в пищу мясо чаек.
Помимо флоры и фауны Забайкалья Кирилову в разъездах встречались различные предметы материальной культуры прошлого. Начиная с апреля 1895 года удача сопутствовала ему. Тогда удалось отыскать вблизи села Тунка топор из нефрита, другой нефритовый топор был обломан, каменное орудие, в ином месте нашел железные удила. Им было обнаружено несколько мест, где имелись пласты с орудиями каменного века. В одном из таких мест было раскопано сразу три топора, медные и глиняные буддийские бурханы. У бурята Торскойинородной управы Тукшейского рода Сырена Молокшонова Кирилов купил конскую узду, обрамленную серебром, старинные конские снаряжения, жернова ручной мельницы (бур. тэрпе), ступу (бур. ур) для толчения чая. Также была приобретена бурятской работы папиросница в виде монгольской палатки (Инв. 1727/1), по ошибке записанная во ВСОИРГО как «табачница» от А. И. Кириллова, препаратора музея.
Совершая поездки по Тункинской долине, Кирилов обращал внимание на местное деревенское население. В этом одном из красивейших мест Забайкалья жили русские и буряты. Жители Тунки некогда не запирали свои дома, были открыты и не такие угрюмые, как, скажем, жители Култука у Байкала. В Тунке наблюдалось большое число красивых русских лиц с белокурыми головами. Те по праздникам одевались в яркие одежды, пели песни. Нередко молодежь, возвращаясь с какой-либо работы, пела и в будни. Здесь же Кириловым была проделана большая работа, вызвавшая интерес у тех, кто был увлечен изучением водных и природных ресурсов края. А еще его раскопы, может быть, скромные и не столь значительные в сравнении с экспедиционными, но все же позволяющие рассуждать о том, что найденные им артефакты могут принести пользу науке, а при более тщательном археологическом изыскании этого региона специально организованной экспедицией можно было найти большее число артефактов.
Не менее значительную работу Кирилов провел, рассматривая археологические остатки Верхнеудинского округа. Его занимали древности, ранее найденные в окрестностях Бичуры, а также у селения Подлопаточного, где были обнаружены железные кольчуги и целый склад мелких украшений. Находки левого берега р. Селенги ниже д. Ганзурино и многое другое. Кирилов дает краткую историческую справку по изучению древностей края. Отмечает встречавшиеся надгробные плиты с надписями на санскритском и монгольском языках, которые по неизвестно какой надобности похищались с первоначальных мест бурятскими ламами. Он делает предположение, что таким образом ламы пытаются доказать свое аборигенство, хотя хорошо знают историю заселения края, но так бурятские ламы подражают монгольским и тибетским ламам.
Кирилов Н. В. Некоторые указания на археологические остатки в Верхнеудинском округе (Таблица). Извлечение из Известий Восточно-Сибирского Императорского Русского географического общества. Т. 28. 1897.
Кирилов раскрывает способ получения отпечатка со старой надписи на камне: «сырой коленкор плотно прижимают щеткой к поверхности камня и по нему прокапывают простым желатином или суконным типографским валиком, напитанным краской». Технологию эту применяли в орхонской экспедиции, сообщает Кирилов. Врач также подметил, что многие древние надписи были стерты, а на их место ламами начертаны свои молитвы. Исследователю доводилось встречать камни «чудских» могильников. Однажды у села Бичуры крестьяне выпахали места с остатками древних оросительных канав, сошники, втулки, древние металлические изделия. Николай Васильевич упрекнул местных жителей за то, что те попавшие им в руки старинные медные вещи варварски уничтожили. Свои впечатления о древностях он вставил в текст рукописи. 26 июля 1896 года Кирилов отправил рукопись в Восточно-Сибирский отдел ИРГО, ее опубликовали в Известиях отдела в следующем году. 20
Любопытны были и наблюдения Кирилова, оставленные в виде заметок в «Памятной книжке». В частности, в ней отмечалось, что по всей Тунке Кирилов не приметил нигде стогов сена, кроме как у купеческого сословия, поэтому скот вынужден питаться подножным кормом круглый год. Оттого-то как крестьянин, так и инородец не надеялись вспахать пашню на заморенных лошадях, а сеяли прямо на не- паханую землю и боронили. Как говорится, на благо святых. Кирилов приводит свои наблюдения в районе Култука: как местные жители создают артели по добыче нерпы, орехов, соболя, белки, другого звериного промысла. 21
В мае 1895 года Кирилов получил от лица, пожелавшего остаться неизвестным, 10 рублей на разъезды по сбору дендрологической коллекции и растений в окрестностях Иркутска. Ранее, в 1877 году, по заданию Географического отдела Н. Н. Агапитов, будучи правителем дел ВСОИРГО, занимался ботаническими и дендрологическими изысканиями, правда, в Балаганском районе. Отделу нужны были дальнейшие в этой области науки исследователи. От- части таким исследователем стал Кирилов, сумевший в меру сил и возможности все же принести немаловажную пользу Отделу. С наступлением лета 1895 года Кирилов доставил в Иркутск в Географический музей большую связку дендрологической коллекции весом восемь пудов, состоящую из 77 образцов. Коллекция собиралась в Ниловой пустыни, у Тунки, в Култуке, Баргузинском округе и окрестностях Иркутска. Транспортировка коллекции в город обошлась врачу в 3 рубля 20 копеек. Коллекция поступила в музей ВСОИРГО (инвентарный номер 1729). Она долго хранилась в музее, пока из-за ветхости, да и ненадобности, не была списана в 1986 году. Свое недолгое пребывание в Иркутске Кирилов использовал для того, чтобы выехать в долину реки Ушаковки, где за селением Худяковское, на месте с прекрасным покосом, собрать гер- барий, разместившийся на 136 листах бумаги. Сюда же поместил пучок ржи, взятый с пивоварских полей. Этот гербарий был пожертвован музею ВСОИРГО. Полученные на разъезды 10 рублей были истрачены. В записной книжке аккуратно записаны расходы на бумагу – 1 рубль 90 копеек, извозчику за проезд до деревни Худяковское, расположенной в 20 верстах от города – 5 рублей и т. д. Летом того же 1895 года Николай Васильевич успел побывать в верховьях реки Нерчи, где познакомился с бытом забайкальских орочон. Здесь были собраны этнографические материалы, переданные в Читинский музей.
В это же время он пишет статью о переселенцах. Статья получилась основательная, с подробным разбором тягот, с которыми приходилось сталкиваться отправлявшим- ся в дальнюю дорогу. Главное, на что обращал внимание врач, так это улучшение условий в местах отдыха измученных пере- ходом людей. Статья оказалась интересной особенно для тех, кто непосредственно по долгу службы был ответствен за переселенцев на своем участке. Не зря же 9 июля 1895 года Председатель Читинского отделения Приамурского отдела РГО получил письмо от Приамурского генерал-губернатора с просьбой об отправке четырех экземпляров статьи Кирилова «Переселение в Амурскую область». 22 Следом в 1896 году вышел из печати капитальный труд Ф. Ф. Буссе «Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883–1893 годах, с картами», СПб, 1896. Это был своеобразный отчет известного чиновника и ученого о переселенческом деле за 10 лет. Его интересы еще и как географа-экономиста и государственного деятеля пересекались с общественными интересами доктора Н. В. Кирилова. И в дальнейшем, в связи с продолжавшимися поступлениями переселенческих партий в пределы Иркутской губернии, далее в Приамурскую и Приморскую области, власти старались соблюдать высказанные пожелания разных лиц по проведению массовой дезинфекции вновь прибывших, по их расселению и обустройству. По этому важному делу постоянно велась переписка между соответствующимислужбами при посредничестве канцелярий генерал-губернаторств. Рекомендации на этот счет были разные. Пожелания доктора Н. В. Кирилова, передаваемые через прессу, основывались на примерах японской медицинской системы. С ней доктор ознакомился, когда посетил эту страну в 1897 и 1903 годах. Следом выходят его статьи: «Японские санитарные учреждения», где подробно описывается нагасакский морской карантин, дается схема карантинной станции. Статья напечатана в «Сборнике общественной гигиены» в 1903 году. Составляются материалы «Из страны восходящего солнца», «Некоторые особенности постановки медицинского дела в Японии» (черновые заметки) 1905 года.
Продолжая жить в Нерчинске, Кирилов не оставлял занятий климатологией, начатые в Баргузине десять лет назад. В феврале 1896 года в Нерчинске Кирилов прочел публике лекцию «О климате Забайкалья», сорвав дружные аплодисменты присутствующих, писал Е. Д. Петряев. 23 В Нерчинске ему удалось закончить труд «Охотничье хозяйство в Забайкальском крае». В отчете о деятельности Приамурского отдела ИРГО за 1897, 1898 гг. сообщалось, что этот труд Н. В. Кирилова печатается От- делом. Тогда же Кирилов пожертвовал в библиотеку Приамурского отдела книги и журналы. 24 Также им были написаны научные доклады, публично обсуждаемые в обществе врачей в Иркутске, а некоторые из них даже были опубликованы. Об этом также сообщал биограф Кирилова Е. Д. Петряев. 25 В Забайкалье Кирилов приобрел дополнительный опыт для своей неутомимой натуры. 16 мая 1895 года Кирилов прибыл в Читу на заседание Забайкальского окружного суда и выступил там как медэксперт по делу Марии Закурдаевой, обвиняемой в убийстве мужа. 27 Ему же довелось принимать участие в судебном разбирательстве по факту разорения семьи Голицыных, участвовать в других судебных процессах. В дальнейшем, уже проживая в Приморье, он возобновит эту интересующую его работу.
В октябре 1896 года Н. В. Кирилов ездил в Читу, чтобы проститься с друзьями и преподнести в дар читинскому музею свою коллекцию растений в 1 401 наименование. Вслед ему было отправлено благодарственное письмо за подписью председателя Совета Забайкальского отделения Приамурского отдела ИРГО генерал-майора Е. О. Мациевского, директора музея А. К. Кузнецова и других лиц. Тогда же он посетил Иркутск, встречался с И. И. Поповым, редактором еженедельника «Восточное обозрение». Из Иркутска на Дальний Восток Кирилов увез Ольгу Ионовну Мушкину, ставшую его гражданской женой. Так за- кончилась его служба сельского и окружного врача, длившаяся с перерывами с 5 сентября 1884 года по 5 августа 1896 года. Дальнейший путь доктора Н. В. Кирилова лежал на восточную окраину России, к берегам Великого океана. Здесь, на Сахалине и материке, начался не менее активный, но уже другой период его жизни.
Примечания
1 Восточное обозрение. No 36, 05.09. 1893. С. 10.
2 Сибирь. 2 февраля, No 2. 1886. С. 5.
3 Сибирь. 9 марта, No 10. 1886. С. 5.
4 Латышев В. М. Бронислав Пилсудский и доктор Н. В. Кирилов // Известия Института
Бронислава Пилсудского. Южно-Сахалинск. 2009. No 13. С. 4
5 К вопросу о мерах по оздоровлению деревень (материалы к составлению особой инструкции сельским попечителям) // Восточное обозрение. 1893, No 23. С. 8-9.
6 Кирилов Н. В. К вопросу о мерах по оздоровлению деревень (Материалы к составлению осо- бой инструкции сельским попечителям) // Восточное обозрение.1893. No 23. С. 8-9.
7 Сибирь. No 26, 6 июля 1886. С. 4-6.
8 Известия Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. Т. 17. No 3-4. Иркутск, 1887. Типография газеты «Сибирь». 1887. С. 106-151.
9 Пальчевский Н.А. Потребность учреждения во Владивостоке морской биологической станции // Записки общества изучения Амурского края. Владивосток. Т. 7. 1899. С.55
10 ГАИО. Ф. 293, Д. 58, Оп. 1, Л. 101. Письмо Н. В. Кирилова к Г. Н. Потанину. 20 марта, 1888 год. Петровский Завод
11 Известия Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. СПб., 1872. Т. 3, No 2. С. 129, 132
12 ГАИО. Ф. 294, Оп. 2, Д. 23, Л. 2.
13 http://bichura.ru/istoriya/vrach-kirilov/ (интернет ресурс, обращение 24.11.2018
14 Латышев В. М. Бронислав Пилсудский и доктор Н.В. Кирилов // Известия Института на-
следия Бронислава Пилсудского. Южно-Сахалинск, 2009. No 13. С. 6.
15 ГАИО. Ф. 25, К. 46, Оп. 1, (Т. II), Д. 2098, Л. 1-3.
16 ГАИО. Ф. 293, Оп. 1, Д. 639. Прейн Я. П. Список растений, собранных Кириловым в 1891 г. в Олёкминско-Витимской стране.
17 Шинковой А.И. Николай Васильевич Кирилов и его вклад в изучение тибетской медицины в Забайкалье // Известия Архитектурно-этнографического музея «Тальцы». Вып. 9. Иркутск, 2017. С. 117 – 136.
18 Восточное обозрение. No 63, 15.12. 1893. С. 3.
19 В. Соловьев. Вестник Европы. Т. 6. СПб. 1892. С. 360
20 Несколько указаний на археологические остатки в Верхнеудинском округе. Известия. ВСОИРГО. Иркутск, 1897. Т. 28, No 2. С. 136-143; Отчёт ВСОИРГО за 1897 г. Иркутск. 1898. С. 33.
21 ГАИО. Ф. 294, Оц. 15, Д. 20, Л. 39 Об., 45 Об.,-47 Об., 56-65, 68.
22 Записки Читинского отделения Приамурского отдела Императорского РГО., вып. 3, 1898. Чита. 1898. С. 28.
23 Петряев Е. Д. Нерчинск. Очерки культуры прошлого. Читинское книжное издательство. 1959. С. 81
24 Записки Приамурского отдела Императорского Русского географического общества. Т. 4, вып. 3. Хабаровск, 1898, С. 7-8
25 Петряев Е. Д. Исследователи и литераторы старого Забайкалья. Чита. 1954. С. 218-259 26 ГАИО. Ф. 294, Оп.1, Д. 1. Черновик рукописи 1895 год.